МКУК «КДЦ с. Бадар»
Нематериальное культурное наследие предков. Воспоминания со слов Любовь Павловны Майоровой год рождения 03.05.1961 год.
Рыбалка.
-Я помню, когда мне было лет шесть-семь, в это время мы жили в деревне Пор ги Тулунского района, я в основном всегда была с дедушкой Иосифом. Он был заядлый рыбак, как и все в деревне, так как жили на берегу реки Ия. Порожистые места были, река шумела днем и ночью. Я настолько привыкла к этому шуму воды, что это мне напоминало колыбельную.
Дедушка сам плел верши для ловли рыбы. Мы ходили с ним вдоль берега, он срезал ровные, метра полтора, прутья лозы, аккуратно связывал их и нес домой. Потом мы шли опять к реке, но теперь дед на больших деревьях ивы или лозы, надрезал широкими лентами кору (она мягкая, сырая и очень крепкая) и называл он эти ленты от ивы – лыко. Он и говорил: «Сегодня нужно надрать лыко, а то прутья подсохнут, а время пришло - новую вершу плести». Когда все было готово, он садился на чурбачок (чурочка небольшая) и начинал неторопливо плести начало верши. Прут лозы у корневого основания умело обматывал или оплетал лыком, завязывал, вкладывая в ленту лыка другой прут, так же оплетал и завязывал. Так друг за дружкой он сплетал основание, крепко его стягивая. Затем брал еще лыко и чуть повыше начинал соединять, ближе друг к дружке, прутья, но как бы расширяя объём – получалась плетёная ёмкость, напоминающая бочку, а вот самое главное это была горловина, тут уже нужно было целое мастерство. Отдельно плел горловину и соединял с этой плетенной «бочкой» и все это было соединено лыком, кожурой от ивы и лозы.
Когда было все готово, он искусно на середине верши делал дверцу небольшую, что бы полезла рука, для того чтобы вытащить или высыпать рыбу. И так же рядом делал ручку, напоминающую плетеную петлю. Затем он брал муку, замешивал немного теста, и обмазывал дно и горловину - это была приманка. Мы шли на реку, дед делал углубление между камнями, камни аккуратно складывал в ряд под водой, как бы стенку. Между камнями бой воды был сильным, и дед ставил вершу горловиной под бой воды, опуская ее где-то около полуметра в глубину между камнями, сверху придавливал большим плоским камнем. Когда мы приходили уже за уловом, он брал шест длиной метра три-четыре, один конец пропихивал в сплетённую петлю на верши, второй конец шеста упирал в землю, а под шестом был большой валун, он упирался в конец шеста и с большим усилием, медленно поднимал вершу вверх. Вода стекала, а в верше трепыхалась великое множество рыбы. Я копала в мокром песке ямку и дед высыпал туда всю рыбу из верши. Я с визгом отскакивала и ловила рыбу, что выпрыгивала из песочной ямки. Рыба была разная, там были: окуни , сорога, ельцы, чебаки , иногда в вершу попадали небольшие налимчики или щучки. Дед брал мешок и начинал отбор рыбы. Крупную и среднюю в мешок, а остальную в реку и говорил: «Расти, потом я тебя поймаю». Иногда делал исключение и брал всех окуней от среднего и меньше. (Он их солил, а потом нанизывал на проволоку и сушил на сеновале под крышей. Мы детьми часто залазили на сеновал, ломали себе этих сушеных окуней полные карманы, и бегали жевали вместо конфеток и казалось , что вкусней ничего нет). После как рыбу вынули из верши, дед тестом подмазывал дно и опускал на прежнее место, потом он садился на камень, доставал кисет с махоркой, самосад, он сам себе сеял табак, выращивал его, ближе к осени вырывал, сушил на солнце, крошил ножом, затем перетирал и запасался табаком, на весь год. Сначала у него был кисет, а потом я ему отдала баночку, железную из под леденцов, красивая, яркая, он туда табак насыпал и говорил, что в кисете часто табак намокал под дождем, а в баночке сухой будет, доставал газетку сложенную книжечкой, отрывал листок, засыпал туда щепотку своего самосада, скручивал папироской, прикуривал и сидел, наслаждаясь своим табаком и природой. Он глядел на речку и, что-то тихонько под нос себе говорил, рассуждал. Я помню, что он всегда что то говорил, но только для себя. Я глядя на него тоже садилась на камушек поменьше, опускала ноги в воду и болтала ногами в воде. И смотрела, как на больших перекатах, белые пенные барашки все бежали и бежали, и не могли убежать от волны, а волна не могла догнать их и смыть. И казалось что река такая широкая и синяя, с большими перекатами и барашками и своим шумом воды. Которая убегала, вдаль.
Ягоды
Однажды мы с дедушкой понесли обед бабуле на колхозное поле, они там пололи капусту. Отнесли обед идем обратно по краю леса. И вдруг дед меня зовет и говорит: «Смотри сколько земляники и клубники - надо собрать». Я говорю: «А во что, у нас ничего нет»? Дед усмехнулся и сказал: «Сейчас будет, подожди немного». Я удивилась - где он что то возьмет. А он из за голенища сапога достает нож и шило. Ножом у березы вырезает два лоскута бересты, один поменьше, другой больше. Садится на пенек, из за ворота куртки достает большую иглу с дратвой и начинает шить бересту. Шилом протыкает, дырочку делает, затем иглой прошивает и через минут пятнадцать у него в руках красуется туесок из бересты. Дед чинно складывает свои инструменты по местам и мы собираем ягодки. Литра два набрали ягод в туесок, а вечером слепили вареники, вкусные ели с молоком и сметаной, за уши не оттащишь.
Изгородь
Собрался дедушка изгородь в огороде чинить. Привез на коне жерди целый ворох, лыко привез очень много. Брал два крепких колышка из жердей (срубленное молодое дерево из сосны в руку толщиной, дед вырубал, их там, где они расти, не могли. Много насеянных семян друг к другу было, это живая стена из сосенок. Вот в этих местах и вырубал, прореживал сосняк, чтобы другие росли. Вбивал два кола друг против друга, а метра через два- три вбивал еще два кола, и между ними клал жердь. И с одной и с другой стороны он ее сначала обвязывал, а затем восьмеркой оплетал эти два кола. Потом следующую жердь точно так же, но, чтобы был между жердями просвет, и тоже обвязывал лыком и привязывал к кольям. Просвет делал для того, что бы ветер обдувал в дождливую погоду, что бы жерди не гнили. И так друг за дружкой получалась изгородь в высоту метра полтора, может чуть выше. Таким образом был огорожен весь огород без единого гвоздя. Только топор, жерди и лыко.
